Патрик О`Брайан - Командир и штурман
«Каслри будет висеть на одной мачте, а Фитцгиббон — на другой», — подумал Стивен, через силу улыбнувшись.
— … Она крепится штагом к бушприту. Если наклониться, то вы увидите угол фор — стень — стакселя.
Голос мичмана отвлек доктора от невеселых мыслей. Он заметил, что юноша выжидающе замолчал, произнеся слова «фор — стеньга» и «наклониться».
— Вот как, — заметил Стивен. — И какой длины может быть эта стеньга?
— Тридцать один фут, сэр, как эта. А над самым фор — марсом вы видите бугель грот — стеньга — штага, который поддерживает стеньгу, находящуюся над нами. Затем идут стень — салинги и краспицы, где располагается другой впередсмотрящий, и, наконец, брам — стеньга. Ее поднимают и крепят так же, как стеньгу, но удерживающие ее ванты, естественно, тоньше. Спереди она крепится к утлегарю — видите то бревно, которое выступает перед бушпритом? Это как бы стеньга бушприта. Его длина — двадцать три фута шесть дюймов. Я имею в виду брам — стеньгу, а не утлегарь. Он длиной двадцать четыре фута.
— Одно удовольствие слушать человека, так досконально изучившего свою профессию. Вы очень обстоятельны, сэр.
— Надеюсь, что начальство будет такого же мнения, — воодушевился Моуэт. — Когда в следующий раз мы попадем в Гибралтар, буду снова сдавать лейтенантский экзамен. Перед тобой сидят три пожилых капитана; и прошлый раз один злой как черт капитан спросил, сколько саженей мне понадобится для грот — анапути. Теперь я смог бы ему ответить: пятьдесят саженей линя толщиной три четверти дюйма, хотя вы ни за что не поверите. Я полагаю, что смог бы ответить ему на все вопросы, связанные с измерениями, за исключением, пожалуй, нового грота — рея, но перед обедом я измерю его своей рулеткой. Хотели бы узнать некоторые размеры, сэр?
— С большим удовольствием.
— Ну так вот, сэр. Длина киля «Софи» — пятьдесят девять футов; длина орудийной палубы — семьдесят восемь футов три дюйма. Длина бушприта — тридцать четыре фута. Я рассказал вам о всех мачтах, кроме грот-мачты. Ее длина — пятьдесят шесть футов. А длина грота — марса — рея-того, что над нами, сэр, — двадцать три фута шесть дюймов. Длина же самого верхнего рея — бом — брам — рея — пятнадцать футов девять дюймов. Еще имеются стаксельгики, но сначала я расскажу вам, какие бывают реи, — не так ли, сэр?
— Пожалуй, что так.
— Запомнить их названия очень просто.
— Рад буду сделать это.
— Ну так вот. На бушприте имеется поперечный рей, к которому крепится блинд. Естественно, он называется блинда-рей. Переходим к фок-мачте. В самом низу находится фока-рей, а большой прямой парус, привязываемый к нему, называется фок; выше него находится марса-рей; затем следует фор-брам-рей и маленький бом-брам-рей со скатанным парусом. Таким же образом обстоит дело и с грот-мачтой, только на грота-pee под нами нет поврежденного паруса. Если бы парус на нем был, то он назывался бы прямой грот, поскольку при таком оснащении, как у нас, имеются два грота: прямой, прикрепляемый к рею, и косой, находящийся сзади нас. Он идет в продольном направлении и крепится к гафелю наверху и гику внизу. Длина гика — сорок два фута девять дюймов, сэр, и толщиной он десять с половиной дюймов.
— Неужели десять с половиной дюймов? — «Как же глупо делать вид, что я не знаком с Джеймсом Диллоном, — подумал Стивен. — Совершенно детская, обычная и наиболее опасная линия поведения».
— Чтобы закончить с прямыми парусами, сэр, надо отметить, что существуют лисели. Мы их ставим, когда ветер дует с кормовых направлений. Они выступают за шкаторины — края прямых парусов — и крепятся к гикам, которые располагаются параллельно рею и проходят через бугели. Вы можете их увидеть без труда…
— А это что такое?
— Боцман дудкой вызывает матросов ставить паруса. Они будут ставить бом — брамсели. Подойдите сюда, сэр, а не то марсовые вас собьют.
Едва доктор успел отступить в сторону, как толпа молодых мужчин и юношей перелезла через край марса и устремилась вверх по стень — вантам.
— А теперь, сэр, вы увидите, как по команде моряки опустят парус, а затем матросы на палубе станут натягивать сначала подветренный шкот, так как ветер дует в эту сторону и он быстрее встанет на место. Затем они примутся за наветренный шкот, и, как только матросы слезут с рея, они станут набивать фалы и развернут парус. Шкоты — это тросы, которые проходят через блок с белой отметиной на нем, а это фалы.
Минуту спустя бом — брамсели наполнились ветром, и «Софи» погрузилась бортом еще на один пояс; шум ветра в такелаже усилился на полтона. Спускались матросы не так поспешно, как поднимались; вахтенный пробил пять склянок.
— Объясните мне, — сказал Стивен, готовый следовать за ними, —что такое бриг?
— Наше судно и есть бриг, сэр, — отозвался мичман, — хотя мы называем его на военный лад шлюпом.
— Благодарю. А что такое… Опять этот свист.
— Это всего лишь боцман, сэр. Должно быть, прямой грот готов, и он хочет, чтобы матросы привязали его к рею.
Грозный боцман по судну носится,
Хриплый рык его всюду разносится.
Коли брови он хмуро супит,
Значит, скоро линьком отлупит!
— Мне кажется, что он слишком часто хватается за палку. Как бы его самого не поколотили. Так вы поэт, сэр? — с улыбкой спросил юношу доктор: ему начало казаться, что он найдет свое место на судне.
Весело засмеявшись, Моуэт произнес:
— Поскольку судно накренилось на этот борт, то и спускаться с этой стороны будет легче, сэр. Я спущусь чуть пониже вас. Существует хорошее правило: не смотреть вниз. Осторожней. Вот так. Славный будет денек. Вот мы и на палубе, сэр. Все в полном порядке.
— Клянусь Господом, — отозвался Стивен, отряхивая руки. — Я рад, что оказался внизу. — «Не думал, что я такой робкий», — подумал он про себя, измерив взглядом высоту, а вслух проговорил: — А не спуститься ли теперь в кают-компанию?
* * *— Может быть, кок найдется среди новичков, — предположил Джек Обри. — Кстати, не угодно ли вам будет отобедать со мной?
— С удовольствием, сэр, — с поклоном отвечал Джеймс Диллон. Вместе с писарем они сидели за столом командирской каюты, на котором лежали судовая роль, инвентарная книга, опись имущества и множество разных квитанций и расписок.
— Поосторожней с этой чернильницей, мистер Ричардс, — сказал Джек Обри в тот момент, когда под напором посвежевшего ветра судно резко накренилось. — Вы лучше заткните ее, а чернильницу из рога держите в руке. Мистер Риккетс, давайте взглянем, что это за люди.
В отличие от старослужащих матросов, это был невзрачный народец. Но ведь старожилы корабля находились, можно сказать, у себя дома и все были одеты в робы мистера Риккетса — старшего, которые придавали им некоторое подобие единообразия. Их сносно кормили в течение нескольких последних лет — во всяком случае, количество пищи было достаточным. Новички, за исключением троих, были взяты по рекрутскому набору из сухопутных графств, большинство к тому же отбирали судебные приставы. Семеро были настоящими висельниками из Уэстмита, которых взяли за драку в Ливерпуле. Они были так плохо знакомы с внешним миром (а от привычного мирка этих ребят оторвали всего на год), что, когда им предложили сделать выбор между сырыми тюремными камерами и флотом, они выбрали последний, как более сухое место. В число новичков затесался даже бывший пчеловод с широкой и печальной физиономией и бородой лопатой. На флот он подался с горя, оттого что все его пчелы погибли. Был безработный кровельщик, несколько отцов — одиночек, два голодающих портных и один тихий помешанный. Самые оборванные получили одежду в плавучих казармах на блокшивах, но остальные были одеты в собственные потертые вельветовые штаны и поношенные куртки. Один провинциал вырядился в холщовый халат. Исключение составляли три моряка средних лет; одного из них, датчанина, звали Христиан Прам. Он был вторым помощником шкипера судна, торговавшего с Левантом. Два остальных были греками, ловцами губок, по имени Аполлон и Тэрбид, оказавшимися жертвами загадочных обстоятельств.
— Превосходно, превосходно, — восклицал Джек Обри, потирая руки. — Думаю, мы можем хоть сейчас использовать Прама. Нам не хватает одного старшины — рулевого.
Братьев — ловцов губок назначим матросами первого класса, как только они научатся немного понимать по-английски. Что касается остальных, то это пока балласт. Мистер Ричардс, как только закончите список, сходите к мистеру Маршаллу и скажите ему, что я хотел бы встретиться с ним.
— Думаю, мы сможем включить в вахтенное расписание почти пятьдесят человек, — доложил Джеймс Диллон, оторвавшись от своих расчетов.
— Восемь человек на полубак, восемь марсовых… Мистер Маршалл, входите, садитесь, послушаем ваши соображения. Надо успеть до обеда составить вахтенное и боевое расписания, так что нельзя терять ни минуты.
